looking for angels
А вот это родилось внезапно, и, как ни странно, легко. очень уж меня пробрала идея, честно сказать...
12.09.2013 в 20:04
Пишет fandom Whoniverse 2013:fandom Whoniverse 2013. Level 3, Миди - рейтинг от R до NC-21. Ч.4
FANDOM WHONIVERSE 2013
Название: Кошмар для Доктора
Автор: fandom Whoniverse 2013
Бета: анонимный доброжелатель
Размер: миди, 4331 слово
Пейринг/Персонажи: Доктор, спойлерdark!Доктор
Категория: джен
Жанр: хоррор, дарк
Рейтинг: от R до NC-17
Краткое содержание: Доктор верит, что это всего лишь кошмары. Или галлюцинации.
Примечание: AU, таймлайн - после серии "Конец путешествия" 4.13
Предупреждение: описание насилия, жестокость.
Код для голосования: #. fandom Whoniverse 2013 - работа "Кошмар для Доктора"
Доктор неподвижно лежал на полу консольной. Он бы вряд ли мог определить, действительно ли огоньки под потолком бегают по кругу, или его все еще мутит.
"Скоро все пройдет, скоро пройдет", – слова крутились в голове как мантра. Всегда проходило. Этот кошмар всегда заканчивался. Медленно, мучительно, со спазмами по всему телу, но заканчивался.
Он точно знал, когда к нему начали приходить кошмары: это был именно тот день, когда Донна забыла о его существовании. Доктор простился с Уилфредом и зашел в ТАРДИС. Она, всегда безошибочно определявшая желания таймлорда, не подвела и в этот раз. ТАРДИС приземлилась и распахнула дверь, предлагая своему хозяину осмотреться.
Доктор медленно вышел. Это была совершенно мертвая планета: огромную каменистую равнину окружали острые скалы, взметаемые ветром песчинки заполняли воздух. Ни одного деревца или даже травинки. Так могла бы выглядеть Земля до появления на ней жизни.
"Давно я не был на совсем молодой Земле, до людей", – невпопад подумал Доктор. Люди, каждый раз мысли таймлорда возвращались к ним. Он находил и терял их, но время не лечило его от болезни "любовь к человечеству". Наоборот, с годами потери ощущались все больнее.
Доктора скрутило, в прямом смысле слова. В живот как будто воткнули копье. Таймлорд согнулся пополам и упал на колени. Если бы механизм самозащиты в нем работал исправно, он бы попытался понять, чем его отравили, и как можно нейтрализовать яд, но Доктору было все равно, его сознание медленно скользило по поверхности болезненных воспоминаний, страшась уходить чуть глубже. Перед глазами потемнело. "Вот и все..." – пронеслось в голове Доктора.
Он очнулся где-то в лесу. Было тихо, смеркалось. Доктор понял, что лежит на земле. В голове не было ни одной связной мысли, все будто застыло. "Идеально", – медленно оформилось в сознании. Таймлорд не чувствовал, как идет время, крутится планета, движется Вселенная. Только два сердца гулко стучали, толкая кровь по венам, а воздух легко проникал в легкие и так же легко выходил из них. Доктор хотел поднять руку к глазам, но тело не слушалось. Он решил не сопротивляться: все равно желания подниматься, а тем более идти куда-то, у него не было.
Неизвестно, сколько прошло времени: таймлорд не мог определить даже приблизительно.
Вдруг он резко поднялся с земли и отряхнулся. Доктор был абсолютно уверен, что не хотел этого делать, более того, он был уверен, что не делал этого. Ноги понесли его вглубь леса. Доктор чувствовал, как усталость обрушивается на него мертвым грузом, ему хотелось снова лечь, закрыть глаза и не открывать их как можно дольше. Но у его тела были другие намерения: ноги несли его по лесу, двигаясь все быстрее, пока совсем не перешли на бег. Доктор не понимал, что происходит: глаза, которые должны были бы сами сомкнуться от усталости, оставались широко открытыми, а руки, которыми он хотел бы уцепиться хоть за что-нибудь, не слушались.
Доктор бежал довольно долго, пока не оказался на большой поляне, заполненной людьми. Ему хватило одного взгляда, чтобы понять, что он знает их всех. Доктор заметил Джеки, Микки и даже Пита. Рядом с ними стояла семья Марты, Уилфред и мама Донны. Он увидел К-9, потом Сару Джейн и ее сына. Сзади них стояла бывший премьер-министр Гарриет Джонс. Именно тогда Доктор окончательно убедился, что что-то не так с этим местом: как бы ни устал его разум, он все еще хранил совершенно свежие воспоминания о том, как эта женщина пожертвовала собой ради человечества.
Чем больше Доктор всматривался в людей на поляне, тем больше убеждался, что это место – галлюцинация или параллельная вселенная. Потому что в его реальности Оуэн Харпер и Тошико Сато – люди, которых он знал непростительно мало, и которые сделали невероятно много – были мертвы. Потому что в его реальности Ривер Сонг – женщина, которая знала о нем до неприличия много, а он о ней до неприличия мало – была заперта в интеллекте самой большой библиотеки в мире. Потому что в его реальности Мадам Помпадур не могла находиться в том же месте, что и Астрид.
Доктор смотрел на эти лица, пытаясь понять, что же их всех объединяет, кроме знакомства с ним, Доктором. Внезапно его осенило – последние четыре года, последние две регенерации. Все, чьей жизни он хотя бы чуть-чуть коснулся, были здесь. Кроме Розы, Донны, Марты и Джека. Доктор хотел улыбнуться всем этим людям, которые видимо собрались ради него, но губы пересохли и не слушались. Осознание того, что его знакомые и друзья были живы и здоровы, здесь и сейчас, не приносило радости, а только усиливало тревогу, родившуюся в глубине души.
Рука Доктора потянулась ко внутреннему карману пальто. Он внезапно понял, что там что-то лежит, но как таймлорд ни старался, вспомнить или понять, что это, у него не получалось. Не слушающиеся его пальцы сомкнулись на твердом и кожаном предмете. Доктор медленно вынул вещь из кармана и повертел в руках, словно демонстрируя ее себе самому. Это был кинжал в ножнах с выгравированной на галлифрейском фразой: "Все умирают". Доктор вздрогнул, если бы мог. Плохое предчувствие практически имело свой вкус: он ощутил солоноватый запах в воздухе. Тело Доктора, совершенно не подчиненное его разуму, готовилось сделать что-то страшное.
Таймлорд улыбнулся, и люди на поляне улыбнулись ему в ответ. Доктор подошел к Джеки. Глядя на него доверчивыми глазами, она словно искала что-то в его взгляде. Он вынул кинжал из ножен. Внутри Доктор кричал что есть мочи, надрывно и отчаянно. Ни звука не слетело с его губ, ни один человек не отреагировал на его телепатический сигнал. Доктор знал, что будет дальше. Одним четко выверенным движением он вонзил нож в живот Джеки. На руки полилась горячая кровь, он почувствовал, как пальцы задевают внутренние органы. Женщина не издала ни звука, только улыбка на ее губах стала какой-то восковой. Доктор нащупал края раны и потянул их в разные стороны, раскрывая тело Джеки как цветок. Он аккуратно уложил женщину на землю, сгибая ее тело в неестественный зигзаг.
Остальные люди на поляне безмолвно наблюдали за происходящим, никто не пытался убежать или даже закричать. Доктор подошел к Микки и выставил кинжал перед собой. Парень сам сделал шаг вперед, насаживая себя на лезвие. Доктор несколько раз провернул кинжал внутри тела, затем уложил труп на землю рядом с мертвой Джеки, заводя ему руки за спину.
Следующим был Уилфред. Он смотрел на Доктора гордым и восхищенным взглядом, когда тот разрезал ему горло. Тело мужчины Доктор отнес к предыдущим двум.
На губах играл солоноватый привкус крови. Доктор улыбался. Он надрывался внутри от крика, бесполезность которого понимал, но перестать кричать этим внутренним, безмолвным, предсмертным ором не мог.
Доктор продолжал срезать свой кровавый урожай и выкладывать им какой-то жуткий узор на земле. Ривер Сонг была последней. Он подошел к ней, смеясь. Она грустно улыбалась, но – единственная из всех – не молчала: "Ты сможешь жить после этого". Внутри себя Доктор был уже мертв, поэтому для него ее слова значили: "Ты будешь жить после этого". Он занес нож над головой Ривер, она закрыла глаза. Ее скальп Доктор отнес куда-то в середину рисунка, выложенного телами.
Стоя на поляне, полной трупов, в центре самого кровавого шифра, который ему доводилось видеть, Доктор расхохотался. От этого смеха застыла бы кровь в жилах, если бы рядом был кто-то живой. Такой звук не могло издавать ни одно разумное существо, он словно исходил от зверя. Доктор чувствовал, как дикая радость, граничащая с безумием, наполняет его. Ноги оторвались от земли, и он стал медленно подниматься вверх. Внизу на поляне на галлифрейском было выложено: "Их боль – твоя вина".
Доктор очнулся и почувствовал, что лежит на чем-то жестком и холодном. Он открыл глаза и увидел раскинувшееся над ним мутно-серое небо. Повернув голову, он понял, что все еще находится на той безжизненной планете.
"Значит, это был сон. Самый обычный кошмар. Мало ли мне их снится?" – успокаивал себя Доктор, сдерживая порыв вскочить и проведать всех своих "жертв" из сна.
Когда паранойя и тревожные ощущения улеглись, осталась только многотонная усталость. Доктор не смог вспомнить, когда в последний раз спал больше двух часов. Именно этой усталостью он и объяснил то, что уснул так внезапно.
Каждое движение давалось с трудом, перед глазами все плыло. Доктор попытался встать, чтобы доплестись до ТАРДИС, но тошнота подступила к горлу, и он рухнул обратно на камни. Странные брожения в желудке продолжались всю ночь, если потемневшее небо на этой планете означало наступление ночи. Доктор не сильно сопротивлялся своему организму: он никуда не торопился и мог посвятить самовосстановлению хоть целую неделю. Ослабленный, раздавленный усталостью, кошмаром и девятьюстами годами жизни, он то погружался в тревожный сон-забытье, то вырывался из него.
Наступило утро, затем день, и снова ночь, прежде чем Доктора перестало мутить, и он вернулся в ТАРДИС.
В следующий раз кошмар настиг его на планете-колонии, заселенной людьми далекого будущего. Доктор прогуливался по футуристическому городу, будто сошедшему со страниц фантастических романов двадцатого века. Все вокруг было залито красноватым светом местной звезды, отчего казалось, что над городом всегда висит алый закат. Доктор только что спас это человеческое творение из стекла и полиаллюминия от тотального уничтожения. Псих, хотевший взорвать город, был пойман и осужден, никто не погиб и даже не пострадал. Доктор первый раз после расставания с дорогими ему людьми чувствовал себя потрясающе живым.
Внезапно его пронзила резкая боль, он схватился за живот, согнулся, и красноватый свет окутал его. Краем сознания Доктор уже понял, что будет дальше.
Очнулся таймлорд в совершено другом месте. Он лежал на вымощенной камнем дороге, вокруг него возвышались серые, угрюмые дома. Небо было под стать им. Мимо проходили люди, по виду напоминавшие средневековых горожан. Плохое предчувствие охватило Доктора.
Он хотел повернуть голову – и не смог. Как не смог пошевелить ногой или пальцами на ней. Он чувствовал, что кошмар повторяется, и не мог ничего с этим поделать. Доктор изо всех сил попытался остаться неподвижным, но у него ничего не получилось. Ноги сами согнулись, а руки оперлись о брусчатку.
На этот раз Доктор никуда не торопился: он медленно брел по узким и грязным улицам средневекового города, разглядывая дома и людей, вслушиваясь в их разговоры около трактиров и перекрестков. Но как выяснилось, он шел не без цели. В какой-то момент Доктор влился в толпу, шедшую на площадь.
Посреди нее устрашающим силуэтом возвышалось кострище – такое, на котором должны были бы сжигать ведьм. Доктору хотелось убежать как можно дальше и как можно быстрее. Но ноги в этом кошмаре не слушались его. Вопреки своему желанию, он подошел ближе и обошел конструкцию, сооруженную с садисткой тщательностью. С невидимой до этого стороны костра стоял небольшой запечатанный бочонок. Доктор поднял его и прочитал выжженную на галлифрейском надпись: "На седьмой раз он умрет". Что бы это ни значило, ничего хорошего оно не сулило. Доктор почувствовал, как губы растягиваются в ухмылке. Между бревнами, собранными для костра и установленными "домиком", была щель достаточно большая, чтобы бочонок пролез в нее. Доктор аккуратно просунул его туда и удовлетворенный отошел обратно в толпу.
Над площадью раздался удар колокола, люди притихли. Вышел священник, за ним тюремщик вывел осужденного. Доктор настолько ожидал увидеть какую-нибудь растрепанную женщину, которую сочли за ведьму, что, когда на площадь вышел Джек Харкнесс, он не поверил своим глазам. Капитан был в своем неизменном пальто времен Второй Мировой, безмятежная улыбка, как всегда, озаряла его лицо. Разум говорил Доктору, что ничего страшного не произойдет, ведь Джек – это фиксированная точка в пространстве и времени, и ничто не в силах ее изменить. Но эта надпись на бочонке не давала Доктору покоя, слишком уж очевидным становился смысл.
Джека привязали к широкому столбу. Священник зачитал то ли приговор, то ли обвинение, то ли молитву. Костер подожгли. Огонь неохотно принялся за сухой, явно еловый, хворост, затем окреп, поднялся к большим веткам и бревнам. Джек продолжал беззаботно улыбаться, когда языки пламени охватили подол его пальто. Шерсть легко загорелась, поджигая остальную одежду. Через пару минут от нее не осталось и следа. Огонь ласкал обнаженное тело Джека. Доктор хотел бы зажмуриться и не видеть мучений своего друга. "Он выживет, он выживет, – повторял про себя Доктор. – Выживал же и в ситуациях похуже".
Но Доктор не мог даже чуть-чуть прикрыть глаза, поэтому отлично видел, как съеживается и, словно бумага, горит кожа, оголяя уже подгоревшие мышцы. Безжалостный огонь опалял их, а ветер разносил вокруг запах жареного мяса. За языками пламени уже нельзя было разглядеть лица Джека, но Доктор мог поклясться, что тот смотрел на него в упор, так, что по коже бежали мурашки. Огонь продолжал облизывать остатки тела капитана: жилы сгорели и разорвались, мышцы обуглились, некоторые из них отделились от костей и отвалились. Через несколько часов от Джека Харкнесса остались только кости, вперемешку с золой, и оплавившиеся медные пуговицы от пальто.
Доктор улыбался безумной улыбкой. Но внутри он оцепенел от ожидания. Джек не мог его подвести. Люди давно разошлись, не пожелав глядеть на самое неприятное. Когда костер потух, на площадь вышел тот же тюремщик, что привел сюда Джека. Он покорно встал около пепелища и стал наблюдать за костями. Доктор, видимо, был не единственным, кто верил, что капитан оживет.
Если в этом кошмаре и существовало время, то оно ощущалось очень странно: колокол на башне бил много раз, да и на улице стемнело, но эти часы Доктору показались секундами. Время летело, пока кости Джека не начали шевелиться. Сначала казалось, что это лишь вечерние тени пляшут рядом с ними, но потом Доктор присмотрелся внимательнее и понял, что на костях появляется мясо. Казалось, что это какая-то собака не до конца обглодала свое лакомство. Чем больше времени проходило, тем больше обрастали останки Джека. Кости покрылись мышцами – сухими и мертвыми без крови. Затем появились жилы, связавшие, словно нити, разрозненные куски плоти. Тюремщика, приставленного наблюдать за Джеком, выворотило.
Кусок мяса, который должен был стать капитаном, начал принимать человеческие очертания. Доктор увидел, как из комочков грязно-желтой слизи образуются легкие, увидел, как выросло красное и плотное сердце и выпустило из себя сеть вен и артерий. Брюшная полость Джека заполнилась кровью, в ней зашевелились белые и розовые змеи кишок. Через пустые глазницы капитана Доктор увидел, как серая жидкость заполняет черепную коробку словно бетон – форму. Белки глаз появились как будто изнутри головы – выскочили и тут же обросли веками. Доктор даже боялся предположить, какую боль испытывает друг, ведь Джек уже все понимал, осознавал и видел. Когда во рту появились голосовые связки, капитан закричал. От этого крика хотелось лишиться рассудка или умереть. Поскольку ни то, ни другое не было доступно Доктору, он кричал внутри, надеясь, что это хоть как-то облегчит боль друга. Тело Джека медленно обрастало недостающими кусками мышц и кожи. Когда восстановление завершилось, бледный, с глазами, полными ужаса и отвращения, тюремщик поднял капитана с земли и увел куда-то.
Доктор никуда не уходил, время снова полетело. Наступило утро, за ним день, какие-то рабочие снова собрали кострище, люди опять пришли на площадь. Тот же тюремщик вывел Джека в том же пальто, так же улыбающегося. Все повторилось: приговор, сожжение, кости, регенерация. Время для Доктора то ускорялось, то шло в обычном темпе. Этот кошмарный день повторился шесть раз.
Доктор ждал седьмого дня, затаив дыхание. И его самые худшие ожидания оправдались. Кости остались костями, пепел – пеплом, а медные пуговицы – медными пуговицами. На этот раз от боли кричал Доктор – безмолвно, но от того не менее надрывно. Он снова поднялся над землей, взлетая куда-то ввысь, к пробуждению, реальности и холодному, нерациональному страху в груди.
Очнувшись, Доктор сразу открыл глаза. Белый свет ламп слепил. Его снова крутило, голова раскалывалась, и в теле чувствовалась такая слабость, что не было сил даже говорить. "Наверное, я в больнице, ведь я отключился прямо посреди улицы" – отстраненно подумал Доктор. По большому счету он был прав: какой-то прохожий вызвал медика-робота, тот не смог "разбудить" Доктора и отправил того на осмотр в отделение неотложной помощи.
Через сутки таймлорд достаточно окреп, чтобы сбежать от врачей и вернуться в ТАРДИС. Тут его не преследовали страхи, а кошмар о смерти Джека не казался чем-то, кроме плохого сна.
"Он – фиксированная точка, и если я еще хоть что-то понимаю в этой Вселенной, он не может умереть", – привел для себя последний и решающий аргумент Доктор.
После кошмара о Джеке прошло два месяца, и Доктор успел забыть, как ужасны его сны. Одним вечером жизнь решила напомнить ему.
Доктор отдыхал на далекой-далекой, забытой всеми планете с огромным океаном и пляжем, на «Гаити вселенского масштаба», как про себя назвал это место таймлорд. Он старался ни о чем не думать: ни о том, что уже давно один, ни о том, что с каждым днем все скучнее, тоскливее и страшнее, ни о том, что когда-то все должно закончиться. На пляже никого не было, море мерно колыхалось у ног, день клонился к концу. Доктор уже подумал было вернуться в ТАРДИС, потому что закаты ему успели осточертеть, а оставаться на ночь на одиноком пляже ему не хотелось.
Сидя на песке, Доктор вдруг почувствовал, что захлебывается, а морская вода режет внутренности. Огромное, светло-фиолетовое небо навалилось на него как тяжелое одеяло.
Очнулся Доктор в каком-то помещении с серыми бетонными стенами и полом, железной кровлей, отсутствием окон и искусственным освещением. Было тихо, пустынно и как будто безопасно, но Доктору захотелось выбраться из этого места на свежий воздух. Он попытался подняться и тут же понял, что это бесполезно: тело не слушалось. Место, которое до этого казалось спокойным и мирным, теперь могло стать бойней для кого-то из тех, кого Доктор любил, и эшафотом для него самого.
В дальнем конце помещения послышались шорохи, словно кто-то шел на цыпочках. Кто бы это ни был, его присутствие не осталось незамеченным. Доктор вскочил на ноги и со сверхъестественной скоростью подбежал к прятавшейся женщине. Он накинулся на нее, повалил на землю, заломил руки и вытащил пистолет, спрятанный за пояс. Женщина вся затряслась от страха, и только в этот момент Доктор понял, что это Марта Джонс. Ему стало плохо. Посмотрев на пистолет, таймлорд увидел гравировку: "У всех солдат один конец". Он уже знал, что будет дальше.
Доктор дал Марте подняться. В отличие от его прошлых "жертв", она не улыбалась. На ее лице лежала тень усталости и постоянных волнений: между бровями залегла складка, волосы явно были собраны наспех, а глаза смотрели грустно и будто немного встревожено. Держа девушку на прицеле, Доктор начал отходить. Невольно он посчитал количество шагов – десять.
Марта не пыталась убежать или увернуться. Две пули, с разницей в полсекунды, вылетели из пистолета и вошли в обе коленки девушки. Она вздрогнула и аккуратно упала, словно присела, продолжая глядеть прямо на Доктора. Еще две пули прошили Марте руки чуть выше запястий и вышли насквозь; таймлорд услышал, как они отрикошетили и стукнулись о бетонный пол. Девушка продолжала буравить Доктора таким взглядом, что, если бы душа могла кровоточить, он бы давно захлебнулся в луже собственной крови. Две пули попали в живот, еще две – в голову, оставляя безобразные дыры во лбу.
Доктор подошел к Марте и посмотрел на ее искореженное лицо, по которому пробежала последняя судорога. Он два раза выстрелил в сердце, вишнево-алое пятно крови расплылось по одежде девушки. Изрешеченное тело Марты начало казаться все меньше и меньше, и Доктор понял, что снова взлетает над своим сном.
Когда он проснулся, солнце уже зашло за горизонт. В голове было тяжело, Доктора бил озноб. Затем его резко бросило в жар и снова обдало могильным холодом. Желудок делал тройные кульбиты. В затуманенной голове Доктора промелькнула мысль: "Перегрелся, наверное. С Мартой все будет в порядке, у нее есть Микки, Юнит, Торчвуд и Джек Харкнесс на крайний случай". Тело Доктора видимо не верило успокаивающим словам – его трясло до самого рассвета.
***
Лежа на полу консольной, Доктор вспоминал свои кошмары, и внутри у него все леденело. Нет, это определенно были сны или, в крайнем случае, галлюцинации, но до чего же жутко... Он вспомнил сегодняшний ужас.
Доктор оказался на огромной космической станции, переполненной самыми разнообразными существами. В таких местах он не чувствовал дискомфорта от осознания своего одиночества, к тому же всегда находил занятие по вкусу. Доктор подкрепился и направился к питомнику. Зрелище это было довольно печальное: лев и тигр ютились в маленькой клетке, какаду громко кричали, лошадь паслась в одном загоне с зеброй, а инопланетные животные были представлены только кошками с Сатурна. Разочарованный Доктор пошел искать хозяина этого зоопарка, когда боль переломила его пополам. Он опустился на холодный пол станции, и вокруг стало темно.
Пробуждение было приятным: мягкая подушка под ухом, теплое одеяло и абсолютная пустота в голове. Была, пока Доктор не понял, что снова не волен двигаться сам. Он устало и зло подумал, что ему надоела эта игра подсознания. Но небесам пока было угодно играть именно в нее.
Доктор вылез из-под одеяла, мягко спустился на ковер, аккуратно, до дотошности, застелил кровать. На цыпочках дошел до шкафа и спрятался там между вешалок с платьями. На стенке было выцарапано: "Смерть лучше, чем забытье". Доктор не был уверен, что не согласен с этим предупреждением.
Через неплотно закрытую дверцу была видна кровать. Доктор услышал, что кто-то зашел в комнату. Босые ноги прошлепали мимо шкафа. "К зеркалу, наверное", – подумалось Доктору. Какое-то время было тихо, потом зашуршала одежда, скрипнула кровать, хозяйка комнаты подошла к убежищу Доктора. Он затаил дыхание, хотя понимал, что зависит ситуация совсем не от него. Женщина выдвинула ящик справа от отделения, где сидел Доктор. Задвинув его, она громко зевнула и легла на кровать.
Доктор ждал. Прошло где-то минут двадцать, прежде чем он вылез из шкафа. Он подошел к уже спящей женщине – это была Донна Ноубл. Мало того, что Доктор боялся убить ее во сне, он боялся даже смотреть на нее, зная, что должно произойти. Но отвести взгляд все равно не мог, поэтому смотрел и запоминал ее такой – спокойной и не изуродованной смертью.
Не отворачиваясь от женщины, Доктор взял лежавшую рядом подушку. Он глубоко вдохнул и резко опустил ее на лицо Донны. Она сдавленно закричала, Доктор надавил сильнее, и крик превратился в хрип, а затем и вовсе затих. Донна попыталась оттолкнуть его, но ее руки и ноги запутались в одеяле. Она была первой, кто по-настоящему сопротивлялся. Для ускорения процесса Доктор сел на живот женщины, и попытки вырваться прекратились. Он крепко держал подушку на лице Донны до тех пор, пока чувствовал, что она шевелится. И даже когда его жертва затихла, он еще с минуту не убирал орудие убийства. Затем Доктор аккуратно поднялся, и, только когда убедился, что Донна мертва, отложил подушку в сторону.
В глазах женщины застыло такое знакомое, наполовину шутливое, возмущение. "Наверное, она до самого последнего момента верила, что я остановлюсь", – отстраненно подумал Доктор. Если раны слишком велики, то обычно случается болевой шок. Поэтому он стоял, оцепенев, и едва осознавал происходящее. Когда Доктор понял, что взлетает, просыпаясь, он поблагодарил все высшие силы за то, что не дали ему ощутить, как почти физическая боль от содеянного разливается по всему телу.
Доктор не понимал, за что он получил наказание в виде кошмаров, но отлично понимал их логику. Они давили на самые больные места, начиная с наименее чувствительных. И если последней была Донна, то Доктор прекрасно знал, кто будет дальше. Он свято верил, что сны не становятся явью, а галлюцинации не оживают, но мысль о том, что он будет убивать в них Розу, приносила волны отчаяния и паники. И, тем не менее, Доктор понятия не имел, что нужно сделать, чтобы остановить это безумие. Не спать не имело смысла – кошмары приходили резко и внезапно, независимо от того, спал он или нет. ТАРДИС не обнаружила в Докторе никаких даже легких отклонений от нормы. Ему оставалось только ждать, пока ужас придет и застанет его врасплох.
Доктор гулял по марсианским красным полям и наблюдал за заходящим солнцем. Марс был еще незаселенной и дикой планетой, таинственной и опасной для людей, но уже знакомой таймлорду. Доктор едва успел подумать, не обосноваться ли ему тут, как боль вошла в него отравленной стрелой. Красный цвет полей заполнил собой все, и Доктор, теряя сознание, закричал.
Очнувшись, он долго не открывал глаза. За несколько минут в полной темноте Доктор понял по шуму машин и гуляющему вокруг ветру, что находится в человеческом городе, на каком-то открытом пространстве. Но хорошее не может продолжаться вечно – Доктор уже смирился с этим. Он открыл глаза, поднялся и огляделся. Открытое пространство оказалось крышей небоскреба, и ветер, видимо, дул здесь всегда. Он колыхал провода, антенны и одежду девушки, стоявшей на парапете.
Доктор не мог не смотреть, но взгляд его словно расфокусировался и прошел сквозь нее. У него, настоящего Доктора, спрятанного внутри собственного тела-ловушки, не было сил смотреть на Розу прямо: он так хотел сказать, что виноват, что ему так невероятно жаль, но не мог даже изменить выражение лица или взгляд. Доктор сделал бы что угодно, лишь бы не причинять ей боль: он бы упал на колени и молил о пощаде, он бы смотрел, как убивают сотни невинных людей, он бы сам спрыгнул с этого небоскреба, но судьба была безжалостна к нему. Доктор подошел ближе, девушка стояла к нему спиной.
– Роза! – позвал он не своим голосом.
Она обернулась, по ее лицу текли слезы.
– Нет, нет! Не надо! – Роза отчаянно закричала, узнав его. – Ты не можешь быть тут! Это не ты!
"Как же ты права, прекрасная Роза Тайлер", – горько подумал Доктор. Но у той силы, что владела им сейчас, не было ответов на ее возгласы.
Доктор подошел к девушке вплотную. Ее теплая ладонь легла ему на плечо. Во второй руке у нее была записка, которую она протянула Доктору. "Ты оставил меня", – было написано в ней. Внутри он содрогнулся, ведь так сложно было признать правду даже для себя. Доктор утвердительно кивнул, слезы потекли из глаз Розы еще сильнее, она больше не опиралась на него.
И Доктор воспользовался этим: он со всей силы толкнул девушку в грудь, сшибая ее с парапета. Она нелепо замахала руками, ловя губами воздух, неизбежно падая назад. Эта сцена казалось растянулась на века: как в замедленной съемке ее юбка раздулась куполом словно парашют, волосы взметнулись вверх, а губы беззвучно повторяли: "Я люблю тебя".
Через много-много мгновений Доктор услышал звук удара тела об асфальт и почувствовал, как улыбка триумфа появляется на его лице. Едва внизу послышался вой сирен и гомон возбужденных голосов, он почувствовал, что снова летит, поднимаясь вверх.
Выскочил Доктор из кошмара на удивление быстро и легко, впрочем даже если бы у него отказало второе сердце, он все равно не смог бы бежать быстрее, чем сейчас.
"К черту! Если Вселенная вмешивается в мою жизнь, превращая ее в ад, то я вмешаюсь в ее!", – полный решимости, Доктор вбежал в ТАРДИС. Он истерично и дико щелкал кнопками на консоли и дергал рычажки. Машина взвыла, сопротивляясь неестественному направлению, которое задал Доктор, но тот не обратил на это внимание.
ТАРДИС приземлилась и замерла, погасив почти весь свет, и всем видом показывая, насколько это неправильно. Доктор выскочил за дверь. Он был в здании Торчвуда, вокруг него уже поднялась суета.
– Это Доктор! Тот самый! – воскликнул какой-то парень в белом халате.
– Роза Тайлер: где она? – требовательно спросил Доктор, стараясь не выдать своей паники.
Парень стушевался и потупил взгляд.
– Ее нет. Вы оставили свою копию, которая была нежизнеспособна: ваш двойник буквально сгорел в агонии. Никто не смог ничего сделать. Мисс Тайлер была в отчаянии. Никто не успел ее остановить, когда она забралась на крышу Торчвуда... Мы нашли только записку.
Он покопался в кармане и извлек из него маленькую бумажку: "Ты оставил меня". Доктор отступил обратно в ТАРДИС. Больше его никто не видел.
URL записиFANDOM WHONIVERSE 2013
 |  |
 |  |
Название: Кошмар для Доктора
Автор: fandom Whoniverse 2013
Бета: анонимный доброжелатель
Размер: миди, 4331 слово
Пейринг/Персонажи: Доктор, спойлерdark!Доктор
Категория: джен
Жанр: хоррор, дарк
Рейтинг: от R до NC-17
Краткое содержание: Доктор верит, что это всего лишь кошмары. Или галлюцинации.
Примечание: AU, таймлайн - после серии "Конец путешествия" 4.13
Предупреждение: описание насилия, жестокость.
Код для голосования: #. fandom Whoniverse 2013 - работа "Кошмар для Доктора"
Доктор неподвижно лежал на полу консольной. Он бы вряд ли мог определить, действительно ли огоньки под потолком бегают по кругу, или его все еще мутит.
"Скоро все пройдет, скоро пройдет", – слова крутились в голове как мантра. Всегда проходило. Этот кошмар всегда заканчивался. Медленно, мучительно, со спазмами по всему телу, но заканчивался.
Он точно знал, когда к нему начали приходить кошмары: это был именно тот день, когда Донна забыла о его существовании. Доктор простился с Уилфредом и зашел в ТАРДИС. Она, всегда безошибочно определявшая желания таймлорда, не подвела и в этот раз. ТАРДИС приземлилась и распахнула дверь, предлагая своему хозяину осмотреться.
Доктор медленно вышел. Это была совершенно мертвая планета: огромную каменистую равнину окружали острые скалы, взметаемые ветром песчинки заполняли воздух. Ни одного деревца или даже травинки. Так могла бы выглядеть Земля до появления на ней жизни.
"Давно я не был на совсем молодой Земле, до людей", – невпопад подумал Доктор. Люди, каждый раз мысли таймлорда возвращались к ним. Он находил и терял их, но время не лечило его от болезни "любовь к человечеству". Наоборот, с годами потери ощущались все больнее.
Доктора скрутило, в прямом смысле слова. В живот как будто воткнули копье. Таймлорд согнулся пополам и упал на колени. Если бы механизм самозащиты в нем работал исправно, он бы попытался понять, чем его отравили, и как можно нейтрализовать яд, но Доктору было все равно, его сознание медленно скользило по поверхности болезненных воспоминаний, страшась уходить чуть глубже. Перед глазами потемнело. "Вот и все..." – пронеслось в голове Доктора.
Он очнулся где-то в лесу. Было тихо, смеркалось. Доктор понял, что лежит на земле. В голове не было ни одной связной мысли, все будто застыло. "Идеально", – медленно оформилось в сознании. Таймлорд не чувствовал, как идет время, крутится планета, движется Вселенная. Только два сердца гулко стучали, толкая кровь по венам, а воздух легко проникал в легкие и так же легко выходил из них. Доктор хотел поднять руку к глазам, но тело не слушалось. Он решил не сопротивляться: все равно желания подниматься, а тем более идти куда-то, у него не было.
Неизвестно, сколько прошло времени: таймлорд не мог определить даже приблизительно.
Вдруг он резко поднялся с земли и отряхнулся. Доктор был абсолютно уверен, что не хотел этого делать, более того, он был уверен, что не делал этого. Ноги понесли его вглубь леса. Доктор чувствовал, как усталость обрушивается на него мертвым грузом, ему хотелось снова лечь, закрыть глаза и не открывать их как можно дольше. Но у его тела были другие намерения: ноги несли его по лесу, двигаясь все быстрее, пока совсем не перешли на бег. Доктор не понимал, что происходит: глаза, которые должны были бы сами сомкнуться от усталости, оставались широко открытыми, а руки, которыми он хотел бы уцепиться хоть за что-нибудь, не слушались.
Доктор бежал довольно долго, пока не оказался на большой поляне, заполненной людьми. Ему хватило одного взгляда, чтобы понять, что он знает их всех. Доктор заметил Джеки, Микки и даже Пита. Рядом с ними стояла семья Марты, Уилфред и мама Донны. Он увидел К-9, потом Сару Джейн и ее сына. Сзади них стояла бывший премьер-министр Гарриет Джонс. Именно тогда Доктор окончательно убедился, что что-то не так с этим местом: как бы ни устал его разум, он все еще хранил совершенно свежие воспоминания о том, как эта женщина пожертвовала собой ради человечества.
Чем больше Доктор всматривался в людей на поляне, тем больше убеждался, что это место – галлюцинация или параллельная вселенная. Потому что в его реальности Оуэн Харпер и Тошико Сато – люди, которых он знал непростительно мало, и которые сделали невероятно много – были мертвы. Потому что в его реальности Ривер Сонг – женщина, которая знала о нем до неприличия много, а он о ней до неприличия мало – была заперта в интеллекте самой большой библиотеки в мире. Потому что в его реальности Мадам Помпадур не могла находиться в том же месте, что и Астрид.
Доктор смотрел на эти лица, пытаясь понять, что же их всех объединяет, кроме знакомства с ним, Доктором. Внезапно его осенило – последние четыре года, последние две регенерации. Все, чьей жизни он хотя бы чуть-чуть коснулся, были здесь. Кроме Розы, Донны, Марты и Джека. Доктор хотел улыбнуться всем этим людям, которые видимо собрались ради него, но губы пересохли и не слушались. Осознание того, что его знакомые и друзья были живы и здоровы, здесь и сейчас, не приносило радости, а только усиливало тревогу, родившуюся в глубине души.
Рука Доктора потянулась ко внутреннему карману пальто. Он внезапно понял, что там что-то лежит, но как таймлорд ни старался, вспомнить или понять, что это, у него не получалось. Не слушающиеся его пальцы сомкнулись на твердом и кожаном предмете. Доктор медленно вынул вещь из кармана и повертел в руках, словно демонстрируя ее себе самому. Это был кинжал в ножнах с выгравированной на галлифрейском фразой: "Все умирают". Доктор вздрогнул, если бы мог. Плохое предчувствие практически имело свой вкус: он ощутил солоноватый запах в воздухе. Тело Доктора, совершенно не подчиненное его разуму, готовилось сделать что-то страшное.
Таймлорд улыбнулся, и люди на поляне улыбнулись ему в ответ. Доктор подошел к Джеки. Глядя на него доверчивыми глазами, она словно искала что-то в его взгляде. Он вынул кинжал из ножен. Внутри Доктор кричал что есть мочи, надрывно и отчаянно. Ни звука не слетело с его губ, ни один человек не отреагировал на его телепатический сигнал. Доктор знал, что будет дальше. Одним четко выверенным движением он вонзил нож в живот Джеки. На руки полилась горячая кровь, он почувствовал, как пальцы задевают внутренние органы. Женщина не издала ни звука, только улыбка на ее губах стала какой-то восковой. Доктор нащупал края раны и потянул их в разные стороны, раскрывая тело Джеки как цветок. Он аккуратно уложил женщину на землю, сгибая ее тело в неестественный зигзаг.
Остальные люди на поляне безмолвно наблюдали за происходящим, никто не пытался убежать или даже закричать. Доктор подошел к Микки и выставил кинжал перед собой. Парень сам сделал шаг вперед, насаживая себя на лезвие. Доктор несколько раз провернул кинжал внутри тела, затем уложил труп на землю рядом с мертвой Джеки, заводя ему руки за спину.
Следующим был Уилфред. Он смотрел на Доктора гордым и восхищенным взглядом, когда тот разрезал ему горло. Тело мужчины Доктор отнес к предыдущим двум.
На губах играл солоноватый привкус крови. Доктор улыбался. Он надрывался внутри от крика, бесполезность которого понимал, но перестать кричать этим внутренним, безмолвным, предсмертным ором не мог.
Доктор продолжал срезать свой кровавый урожай и выкладывать им какой-то жуткий узор на земле. Ривер Сонг была последней. Он подошел к ней, смеясь. Она грустно улыбалась, но – единственная из всех – не молчала: "Ты сможешь жить после этого". Внутри себя Доктор был уже мертв, поэтому для него ее слова значили: "Ты будешь жить после этого". Он занес нож над головой Ривер, она закрыла глаза. Ее скальп Доктор отнес куда-то в середину рисунка, выложенного телами.
Стоя на поляне, полной трупов, в центре самого кровавого шифра, который ему доводилось видеть, Доктор расхохотался. От этого смеха застыла бы кровь в жилах, если бы рядом был кто-то живой. Такой звук не могло издавать ни одно разумное существо, он словно исходил от зверя. Доктор чувствовал, как дикая радость, граничащая с безумием, наполняет его. Ноги оторвались от земли, и он стал медленно подниматься вверх. Внизу на поляне на галлифрейском было выложено: "Их боль – твоя вина".
Доктор очнулся и почувствовал, что лежит на чем-то жестком и холодном. Он открыл глаза и увидел раскинувшееся над ним мутно-серое небо. Повернув голову, он понял, что все еще находится на той безжизненной планете.
"Значит, это был сон. Самый обычный кошмар. Мало ли мне их снится?" – успокаивал себя Доктор, сдерживая порыв вскочить и проведать всех своих "жертв" из сна.
Когда паранойя и тревожные ощущения улеглись, осталась только многотонная усталость. Доктор не смог вспомнить, когда в последний раз спал больше двух часов. Именно этой усталостью он и объяснил то, что уснул так внезапно.
Каждое движение давалось с трудом, перед глазами все плыло. Доктор попытался встать, чтобы доплестись до ТАРДИС, но тошнота подступила к горлу, и он рухнул обратно на камни. Странные брожения в желудке продолжались всю ночь, если потемневшее небо на этой планете означало наступление ночи. Доктор не сильно сопротивлялся своему организму: он никуда не торопился и мог посвятить самовосстановлению хоть целую неделю. Ослабленный, раздавленный усталостью, кошмаром и девятьюстами годами жизни, он то погружался в тревожный сон-забытье, то вырывался из него.
Наступило утро, затем день, и снова ночь, прежде чем Доктора перестало мутить, и он вернулся в ТАРДИС.
В следующий раз кошмар настиг его на планете-колонии, заселенной людьми далекого будущего. Доктор прогуливался по футуристическому городу, будто сошедшему со страниц фантастических романов двадцатого века. Все вокруг было залито красноватым светом местной звезды, отчего казалось, что над городом всегда висит алый закат. Доктор только что спас это человеческое творение из стекла и полиаллюминия от тотального уничтожения. Псих, хотевший взорвать город, был пойман и осужден, никто не погиб и даже не пострадал. Доктор первый раз после расставания с дорогими ему людьми чувствовал себя потрясающе живым.
Внезапно его пронзила резкая боль, он схватился за живот, согнулся, и красноватый свет окутал его. Краем сознания Доктор уже понял, что будет дальше.
Очнулся таймлорд в совершено другом месте. Он лежал на вымощенной камнем дороге, вокруг него возвышались серые, угрюмые дома. Небо было под стать им. Мимо проходили люди, по виду напоминавшие средневековых горожан. Плохое предчувствие охватило Доктора.
Он хотел повернуть голову – и не смог. Как не смог пошевелить ногой или пальцами на ней. Он чувствовал, что кошмар повторяется, и не мог ничего с этим поделать. Доктор изо всех сил попытался остаться неподвижным, но у него ничего не получилось. Ноги сами согнулись, а руки оперлись о брусчатку.
На этот раз Доктор никуда не торопился: он медленно брел по узким и грязным улицам средневекового города, разглядывая дома и людей, вслушиваясь в их разговоры около трактиров и перекрестков. Но как выяснилось, он шел не без цели. В какой-то момент Доктор влился в толпу, шедшую на площадь.
Посреди нее устрашающим силуэтом возвышалось кострище – такое, на котором должны были бы сжигать ведьм. Доктору хотелось убежать как можно дальше и как можно быстрее. Но ноги в этом кошмаре не слушались его. Вопреки своему желанию, он подошел ближе и обошел конструкцию, сооруженную с садисткой тщательностью. С невидимой до этого стороны костра стоял небольшой запечатанный бочонок. Доктор поднял его и прочитал выжженную на галлифрейском надпись: "На седьмой раз он умрет". Что бы это ни значило, ничего хорошего оно не сулило. Доктор почувствовал, как губы растягиваются в ухмылке. Между бревнами, собранными для костра и установленными "домиком", была щель достаточно большая, чтобы бочонок пролез в нее. Доктор аккуратно просунул его туда и удовлетворенный отошел обратно в толпу.
Над площадью раздался удар колокола, люди притихли. Вышел священник, за ним тюремщик вывел осужденного. Доктор настолько ожидал увидеть какую-нибудь растрепанную женщину, которую сочли за ведьму, что, когда на площадь вышел Джек Харкнесс, он не поверил своим глазам. Капитан был в своем неизменном пальто времен Второй Мировой, безмятежная улыбка, как всегда, озаряла его лицо. Разум говорил Доктору, что ничего страшного не произойдет, ведь Джек – это фиксированная точка в пространстве и времени, и ничто не в силах ее изменить. Но эта надпись на бочонке не давала Доктору покоя, слишком уж очевидным становился смысл.
Джека привязали к широкому столбу. Священник зачитал то ли приговор, то ли обвинение, то ли молитву. Костер подожгли. Огонь неохотно принялся за сухой, явно еловый, хворост, затем окреп, поднялся к большим веткам и бревнам. Джек продолжал беззаботно улыбаться, когда языки пламени охватили подол его пальто. Шерсть легко загорелась, поджигая остальную одежду. Через пару минут от нее не осталось и следа. Огонь ласкал обнаженное тело Джека. Доктор хотел бы зажмуриться и не видеть мучений своего друга. "Он выживет, он выживет, – повторял про себя Доктор. – Выживал же и в ситуациях похуже".
Но Доктор не мог даже чуть-чуть прикрыть глаза, поэтому отлично видел, как съеживается и, словно бумага, горит кожа, оголяя уже подгоревшие мышцы. Безжалостный огонь опалял их, а ветер разносил вокруг запах жареного мяса. За языками пламени уже нельзя было разглядеть лица Джека, но Доктор мог поклясться, что тот смотрел на него в упор, так, что по коже бежали мурашки. Огонь продолжал облизывать остатки тела капитана: жилы сгорели и разорвались, мышцы обуглились, некоторые из них отделились от костей и отвалились. Через несколько часов от Джека Харкнесса остались только кости, вперемешку с золой, и оплавившиеся медные пуговицы от пальто.
Доктор улыбался безумной улыбкой. Но внутри он оцепенел от ожидания. Джек не мог его подвести. Люди давно разошлись, не пожелав глядеть на самое неприятное. Когда костер потух, на площадь вышел тот же тюремщик, что привел сюда Джека. Он покорно встал около пепелища и стал наблюдать за костями. Доктор, видимо, был не единственным, кто верил, что капитан оживет.
Если в этом кошмаре и существовало время, то оно ощущалось очень странно: колокол на башне бил много раз, да и на улице стемнело, но эти часы Доктору показались секундами. Время летело, пока кости Джека не начали шевелиться. Сначала казалось, что это лишь вечерние тени пляшут рядом с ними, но потом Доктор присмотрелся внимательнее и понял, что на костях появляется мясо. Казалось, что это какая-то собака не до конца обглодала свое лакомство. Чем больше времени проходило, тем больше обрастали останки Джека. Кости покрылись мышцами – сухими и мертвыми без крови. Затем появились жилы, связавшие, словно нити, разрозненные куски плоти. Тюремщика, приставленного наблюдать за Джеком, выворотило.
Кусок мяса, который должен был стать капитаном, начал принимать человеческие очертания. Доктор увидел, как из комочков грязно-желтой слизи образуются легкие, увидел, как выросло красное и плотное сердце и выпустило из себя сеть вен и артерий. Брюшная полость Джека заполнилась кровью, в ней зашевелились белые и розовые змеи кишок. Через пустые глазницы капитана Доктор увидел, как серая жидкость заполняет черепную коробку словно бетон – форму. Белки глаз появились как будто изнутри головы – выскочили и тут же обросли веками. Доктор даже боялся предположить, какую боль испытывает друг, ведь Джек уже все понимал, осознавал и видел. Когда во рту появились голосовые связки, капитан закричал. От этого крика хотелось лишиться рассудка или умереть. Поскольку ни то, ни другое не было доступно Доктору, он кричал внутри, надеясь, что это хоть как-то облегчит боль друга. Тело Джека медленно обрастало недостающими кусками мышц и кожи. Когда восстановление завершилось, бледный, с глазами, полными ужаса и отвращения, тюремщик поднял капитана с земли и увел куда-то.
Доктор никуда не уходил, время снова полетело. Наступило утро, за ним день, какие-то рабочие снова собрали кострище, люди опять пришли на площадь. Тот же тюремщик вывел Джека в том же пальто, так же улыбающегося. Все повторилось: приговор, сожжение, кости, регенерация. Время для Доктора то ускорялось, то шло в обычном темпе. Этот кошмарный день повторился шесть раз.
Доктор ждал седьмого дня, затаив дыхание. И его самые худшие ожидания оправдались. Кости остались костями, пепел – пеплом, а медные пуговицы – медными пуговицами. На этот раз от боли кричал Доктор – безмолвно, но от того не менее надрывно. Он снова поднялся над землей, взлетая куда-то ввысь, к пробуждению, реальности и холодному, нерациональному страху в груди.
Очнувшись, Доктор сразу открыл глаза. Белый свет ламп слепил. Его снова крутило, голова раскалывалась, и в теле чувствовалась такая слабость, что не было сил даже говорить. "Наверное, я в больнице, ведь я отключился прямо посреди улицы" – отстраненно подумал Доктор. По большому счету он был прав: какой-то прохожий вызвал медика-робота, тот не смог "разбудить" Доктора и отправил того на осмотр в отделение неотложной помощи.
Через сутки таймлорд достаточно окреп, чтобы сбежать от врачей и вернуться в ТАРДИС. Тут его не преследовали страхи, а кошмар о смерти Джека не казался чем-то, кроме плохого сна.
"Он – фиксированная точка, и если я еще хоть что-то понимаю в этой Вселенной, он не может умереть", – привел для себя последний и решающий аргумент Доктор.
После кошмара о Джеке прошло два месяца, и Доктор успел забыть, как ужасны его сны. Одним вечером жизнь решила напомнить ему.
Доктор отдыхал на далекой-далекой, забытой всеми планете с огромным океаном и пляжем, на «Гаити вселенского масштаба», как про себя назвал это место таймлорд. Он старался ни о чем не думать: ни о том, что уже давно один, ни о том, что с каждым днем все скучнее, тоскливее и страшнее, ни о том, что когда-то все должно закончиться. На пляже никого не было, море мерно колыхалось у ног, день клонился к концу. Доктор уже подумал было вернуться в ТАРДИС, потому что закаты ему успели осточертеть, а оставаться на ночь на одиноком пляже ему не хотелось.
Сидя на песке, Доктор вдруг почувствовал, что захлебывается, а морская вода режет внутренности. Огромное, светло-фиолетовое небо навалилось на него как тяжелое одеяло.
Очнулся Доктор в каком-то помещении с серыми бетонными стенами и полом, железной кровлей, отсутствием окон и искусственным освещением. Было тихо, пустынно и как будто безопасно, но Доктору захотелось выбраться из этого места на свежий воздух. Он попытался подняться и тут же понял, что это бесполезно: тело не слушалось. Место, которое до этого казалось спокойным и мирным, теперь могло стать бойней для кого-то из тех, кого Доктор любил, и эшафотом для него самого.
В дальнем конце помещения послышались шорохи, словно кто-то шел на цыпочках. Кто бы это ни был, его присутствие не осталось незамеченным. Доктор вскочил на ноги и со сверхъестественной скоростью подбежал к прятавшейся женщине. Он накинулся на нее, повалил на землю, заломил руки и вытащил пистолет, спрятанный за пояс. Женщина вся затряслась от страха, и только в этот момент Доктор понял, что это Марта Джонс. Ему стало плохо. Посмотрев на пистолет, таймлорд увидел гравировку: "У всех солдат один конец". Он уже знал, что будет дальше.
Доктор дал Марте подняться. В отличие от его прошлых "жертв", она не улыбалась. На ее лице лежала тень усталости и постоянных волнений: между бровями залегла складка, волосы явно были собраны наспех, а глаза смотрели грустно и будто немного встревожено. Держа девушку на прицеле, Доктор начал отходить. Невольно он посчитал количество шагов – десять.
Марта не пыталась убежать или увернуться. Две пули, с разницей в полсекунды, вылетели из пистолета и вошли в обе коленки девушки. Она вздрогнула и аккуратно упала, словно присела, продолжая глядеть прямо на Доктора. Еще две пули прошили Марте руки чуть выше запястий и вышли насквозь; таймлорд услышал, как они отрикошетили и стукнулись о бетонный пол. Девушка продолжала буравить Доктора таким взглядом, что, если бы душа могла кровоточить, он бы давно захлебнулся в луже собственной крови. Две пули попали в живот, еще две – в голову, оставляя безобразные дыры во лбу.
Доктор подошел к Марте и посмотрел на ее искореженное лицо, по которому пробежала последняя судорога. Он два раза выстрелил в сердце, вишнево-алое пятно крови расплылось по одежде девушки. Изрешеченное тело Марты начало казаться все меньше и меньше, и Доктор понял, что снова взлетает над своим сном.
Когда он проснулся, солнце уже зашло за горизонт. В голове было тяжело, Доктора бил озноб. Затем его резко бросило в жар и снова обдало могильным холодом. Желудок делал тройные кульбиты. В затуманенной голове Доктора промелькнула мысль: "Перегрелся, наверное. С Мартой все будет в порядке, у нее есть Микки, Юнит, Торчвуд и Джек Харкнесс на крайний случай". Тело Доктора видимо не верило успокаивающим словам – его трясло до самого рассвета.
***
Лежа на полу консольной, Доктор вспоминал свои кошмары, и внутри у него все леденело. Нет, это определенно были сны или, в крайнем случае, галлюцинации, но до чего же жутко... Он вспомнил сегодняшний ужас.
Доктор оказался на огромной космической станции, переполненной самыми разнообразными существами. В таких местах он не чувствовал дискомфорта от осознания своего одиночества, к тому же всегда находил занятие по вкусу. Доктор подкрепился и направился к питомнику. Зрелище это было довольно печальное: лев и тигр ютились в маленькой клетке, какаду громко кричали, лошадь паслась в одном загоне с зеброй, а инопланетные животные были представлены только кошками с Сатурна. Разочарованный Доктор пошел искать хозяина этого зоопарка, когда боль переломила его пополам. Он опустился на холодный пол станции, и вокруг стало темно.
Пробуждение было приятным: мягкая подушка под ухом, теплое одеяло и абсолютная пустота в голове. Была, пока Доктор не понял, что снова не волен двигаться сам. Он устало и зло подумал, что ему надоела эта игра подсознания. Но небесам пока было угодно играть именно в нее.
Доктор вылез из-под одеяла, мягко спустился на ковер, аккуратно, до дотошности, застелил кровать. На цыпочках дошел до шкафа и спрятался там между вешалок с платьями. На стенке было выцарапано: "Смерть лучше, чем забытье". Доктор не был уверен, что не согласен с этим предупреждением.
Через неплотно закрытую дверцу была видна кровать. Доктор услышал, что кто-то зашел в комнату. Босые ноги прошлепали мимо шкафа. "К зеркалу, наверное", – подумалось Доктору. Какое-то время было тихо, потом зашуршала одежда, скрипнула кровать, хозяйка комнаты подошла к убежищу Доктора. Он затаил дыхание, хотя понимал, что зависит ситуация совсем не от него. Женщина выдвинула ящик справа от отделения, где сидел Доктор. Задвинув его, она громко зевнула и легла на кровать.
Доктор ждал. Прошло где-то минут двадцать, прежде чем он вылез из шкафа. Он подошел к уже спящей женщине – это была Донна Ноубл. Мало того, что Доктор боялся убить ее во сне, он боялся даже смотреть на нее, зная, что должно произойти. Но отвести взгляд все равно не мог, поэтому смотрел и запоминал ее такой – спокойной и не изуродованной смертью.
Не отворачиваясь от женщины, Доктор взял лежавшую рядом подушку. Он глубоко вдохнул и резко опустил ее на лицо Донны. Она сдавленно закричала, Доктор надавил сильнее, и крик превратился в хрип, а затем и вовсе затих. Донна попыталась оттолкнуть его, но ее руки и ноги запутались в одеяле. Она была первой, кто по-настоящему сопротивлялся. Для ускорения процесса Доктор сел на живот женщины, и попытки вырваться прекратились. Он крепко держал подушку на лице Донны до тех пор, пока чувствовал, что она шевелится. И даже когда его жертва затихла, он еще с минуту не убирал орудие убийства. Затем Доктор аккуратно поднялся, и, только когда убедился, что Донна мертва, отложил подушку в сторону.
В глазах женщины застыло такое знакомое, наполовину шутливое, возмущение. "Наверное, она до самого последнего момента верила, что я остановлюсь", – отстраненно подумал Доктор. Если раны слишком велики, то обычно случается болевой шок. Поэтому он стоял, оцепенев, и едва осознавал происходящее. Когда Доктор понял, что взлетает, просыпаясь, он поблагодарил все высшие силы за то, что не дали ему ощутить, как почти физическая боль от содеянного разливается по всему телу.
Доктор не понимал, за что он получил наказание в виде кошмаров, но отлично понимал их логику. Они давили на самые больные места, начиная с наименее чувствительных. И если последней была Донна, то Доктор прекрасно знал, кто будет дальше. Он свято верил, что сны не становятся явью, а галлюцинации не оживают, но мысль о том, что он будет убивать в них Розу, приносила волны отчаяния и паники. И, тем не менее, Доктор понятия не имел, что нужно сделать, чтобы остановить это безумие. Не спать не имело смысла – кошмары приходили резко и внезапно, независимо от того, спал он или нет. ТАРДИС не обнаружила в Докторе никаких даже легких отклонений от нормы. Ему оставалось только ждать, пока ужас придет и застанет его врасплох.
Доктор гулял по марсианским красным полям и наблюдал за заходящим солнцем. Марс был еще незаселенной и дикой планетой, таинственной и опасной для людей, но уже знакомой таймлорду. Доктор едва успел подумать, не обосноваться ли ему тут, как боль вошла в него отравленной стрелой. Красный цвет полей заполнил собой все, и Доктор, теряя сознание, закричал.
Очнувшись, он долго не открывал глаза. За несколько минут в полной темноте Доктор понял по шуму машин и гуляющему вокруг ветру, что находится в человеческом городе, на каком-то открытом пространстве. Но хорошее не может продолжаться вечно – Доктор уже смирился с этим. Он открыл глаза, поднялся и огляделся. Открытое пространство оказалось крышей небоскреба, и ветер, видимо, дул здесь всегда. Он колыхал провода, антенны и одежду девушки, стоявшей на парапете.
Доктор не мог не смотреть, но взгляд его словно расфокусировался и прошел сквозь нее. У него, настоящего Доктора, спрятанного внутри собственного тела-ловушки, не было сил смотреть на Розу прямо: он так хотел сказать, что виноват, что ему так невероятно жаль, но не мог даже изменить выражение лица или взгляд. Доктор сделал бы что угодно, лишь бы не причинять ей боль: он бы упал на колени и молил о пощаде, он бы смотрел, как убивают сотни невинных людей, он бы сам спрыгнул с этого небоскреба, но судьба была безжалостна к нему. Доктор подошел ближе, девушка стояла к нему спиной.
– Роза! – позвал он не своим голосом.
Она обернулась, по ее лицу текли слезы.
– Нет, нет! Не надо! – Роза отчаянно закричала, узнав его. – Ты не можешь быть тут! Это не ты!
"Как же ты права, прекрасная Роза Тайлер", – горько подумал Доктор. Но у той силы, что владела им сейчас, не было ответов на ее возгласы.
Доктор подошел к девушке вплотную. Ее теплая ладонь легла ему на плечо. Во второй руке у нее была записка, которую она протянула Доктору. "Ты оставил меня", – было написано в ней. Внутри он содрогнулся, ведь так сложно было признать правду даже для себя. Доктор утвердительно кивнул, слезы потекли из глаз Розы еще сильнее, она больше не опиралась на него.
И Доктор воспользовался этим: он со всей силы толкнул девушку в грудь, сшибая ее с парапета. Она нелепо замахала руками, ловя губами воздух, неизбежно падая назад. Эта сцена казалось растянулась на века: как в замедленной съемке ее юбка раздулась куполом словно парашют, волосы взметнулись вверх, а губы беззвучно повторяли: "Я люблю тебя".
Через много-много мгновений Доктор услышал звук удара тела об асфальт и почувствовал, как улыбка триумфа появляется на его лице. Едва внизу послышался вой сирен и гомон возбужденных голосов, он почувствовал, что снова летит, поднимаясь вверх.
Выскочил Доктор из кошмара на удивление быстро и легко, впрочем даже если бы у него отказало второе сердце, он все равно не смог бы бежать быстрее, чем сейчас.
"К черту! Если Вселенная вмешивается в мою жизнь, превращая ее в ад, то я вмешаюсь в ее!", – полный решимости, Доктор вбежал в ТАРДИС. Он истерично и дико щелкал кнопками на консоли и дергал рычажки. Машина взвыла, сопротивляясь неестественному направлению, которое задал Доктор, но тот не обратил на это внимание.
ТАРДИС приземлилась и замерла, погасив почти весь свет, и всем видом показывая, насколько это неправильно. Доктор выскочил за дверь. Он был в здании Торчвуда, вокруг него уже поднялась суета.
– Это Доктор! Тот самый! – воскликнул какой-то парень в белом халате.
– Роза Тайлер: где она? – требовательно спросил Доктор, стараясь не выдать своей паники.
Парень стушевался и потупил взгляд.
– Ее нет. Вы оставили свою копию, которая была нежизнеспособна: ваш двойник буквально сгорел в агонии. Никто не смог ничего сделать. Мисс Тайлер была в отчаянии. Никто не успел ее остановить, когда она забралась на крышу Торчвуда... Мы нашли только записку.
Он покопался в кармане и извлек из него маленькую бумажку: "Ты оставил меня". Доктор отступил обратно в ТАРДИС. Больше его никто не видел.
@темы: я ж пишу как чумачечи, доктор, тардис, рифт и ворткес, etc